Есть в мире такой себе Ваня.
У Вани есть существенные проблемы.
В то время, как выглядит он на двадцать шесть с лишним, на самом деле Ване восемнадцать.
Обаятельный такой крепыш часто терпит поражение в отношениях с женщинами.
Трудно с ними контактировать, когда им хочется, чтобы тебе было двадцать восемь, а тебе всего лишь на десять лет меньше. И вроде все нормально, но они улыбаются… уходя. И не возвращаясь.
Ваня смешной, притягивающий. Такой себе плохиш с бархатным голосом и в галантных, модных одеждах.
Матерится много, бороду отращивает. Хотя создается ощущение, что это борода отращивает Ваню.
Взгляд — огонь. Но это так, если вы — невнимательны. Когда вы с ним наедине, этот взгляд становится мягким и немного тоскливым, грустным. Завсегдатый весельчак на самом деле тоже терзается внутренными несчастиями. Такой же, как и мы. Такой же человек.
Кажется, я слышал, что Ваня — футболист. Мечтает попасть в какую-нибудь великую команду (я в этом не разбираюсь), привозить домой кубки и завоевывать мир. У нас разные мечты.
Я, например, мечтаю, имея все, что я имею, стать счастливым. Что, в принципе, сложно.
Да, современный мир меняется, но люди никогда не перестанут сторониться меня и при возможности отводить взгляд. Я всегда останусь отдельной частицей общества и остальные такие же, как я, тоже.
Ваня будет одним их тех, кто захочет сторониться меня. Но пока что я настолько незаметен для него, что смысла бояться этого — нет.
Я всегда буду наблюдать за ним со стороны.
Вот и сейчас я не отвожу от него глаз. Смотрю поверх экрана ноутбука. Наблюдаю за тем, как он аккуратно склоняет голову на колени моей знакомой, явно с надеждой на продолжение банкета и вечерние ласки. Ластится как котенок. Это пока она так добра к нему. Она еще не знает.
Мне кажется, что если выбирать среди нас — меня и этой дамы, то скорее всего я больше хочу согреть его ночью, чемона. Но увы и ах...
Сейчас он доволен. Но пройдет время...
И вот, ночь. Мне не хочется спать и я открываю этот черновик.
Пронаблюдав пол вечера, как Ваня протанцевал с этой слегка заинтересованной в нем дамой, я осознал, что все идет по сценарию. Теперь она сопит, уткнувшись ему в плечо.
Он нежно обнимает своими неуклюжими ручищами её за плечи и иногда целует её лицо.
Думаю, она уже поняла все для себя и огорчилась. Она случайно узнала, что ему восемнадцать.
Этот почти неуловимый взгляд я распознаю везде и всегда. Я замечал его сотни раз.
Нотка разочарования и мгновенно возрастающего безразличия. И все это для него.
Она уже решила, что он — не то, что ей нужно. Ведь он теперь для нее — ребенок.
Утро. Я все там же, где и был до сна — в кресле напротив кровати, где ютятся мои друзья.
Ваня один. Её нет еще с пяти часов. Я проводил её взглядом, когда она натянула свои сапоги и умчалась в темноту утра. А после я уснул.
Сейчас, вот прямо сейчас, он проснется. Звонок будильника и… Ай да я — Ванга male-версия. Он открывает свои прекрасные карие глаза. Молча оглядывается вокруг. Окинув меня взглядом, Ваня, наконец, смотрит мне прямо в глаза. Я неотрывно смотрю на него. В мыслях только «Да, она еще одна, которая бросила тебя». Мне кажется, он это прочел.
Почесав бороду и усевшись «по-турецки», он посмотрел на свои носки, а после снова поднял голову.
-Почему? — спрашивает он меня, глядя вроде бы и на меня, но в то же время — куда-то в пустоту.
Такое ощущение, что он знает про то, что я знаю. Мне остается пожать плечами.
-Не знаешь? И я не знаю… Думаешь она первая? — Ваня смотрит на меня так, словно я был его лучшим другом на протяжении всей его жизни. Я бы все отдал за то, чтобы он смотрел на меня так всегда.
И сейчас, вцепившись в крышку ноутбука, я сдерживаю в себе страшные силы — мне хочется сказать ему: «Я знаю, сколько их было в точных числах. Я знаю, чего ты хочешь! Я знаю, что ты любишь и как хочешь жить!». Но мысль о том, что я не могу ему всего этого дать, останавливает меня.
Ах, прекрасные карие глаза, этот грустный взгляд… Когда ты расстроен — ты так прекрасен. О боже, какая жестокость!
Я хочу подсесть к тебе и просто взъерошить твои каштановые короткие волосы. Обнять и сказать «Все будет хорошо, Ванечка, ты просто дождись».
Но разве он это оценит? Он — мужчина. Он старательно стремится им быть. Мужчины не терпят сожаления и жалости. Мужчины не плачут и не ждут объятий.
По крайней мере, от других мужчин...
И вот, я снова молча развожу руками в стороны.
-Не первая? — наконец решаюсь я подать голос. Он немного с хрипотцой, потому что в горле все пересохло от волнения. Я надеюсь, это меня не выдаст.
-Далекооо не первая… — мягко отвечает он.
Ваня опускает вниз взгляд, снова дотошно изучая свои носки. Выпрямив ноги, он разворачивается и ложится обратно, подвинувшись ближе к стене и уткнувшись лицом в эту ужасную подушку.
Я прислушиваюсь. Беспокойная тишина. Только его ровное дыхание и тихий храп остальных ребят.
Тяжело, неправда ли, когда ты не можешь выпустить все это из души? Когда не можешь заплакать?
Вы бы имели такую силу воли?
У Вани она есть. Позже, к полудню он снова будет дебоширить, смеяться, веселить друзей.
А я, закрывая глаза каждый раз, буду видеть этот полный боли взгляд. Потому что, кому, как не мне, знать, как это — когда любишь ты, но не любят тебя.
